Важнейшие новости

• 14 марта↓ В Англии нашли «виновника» отравления Скрипалей
• 24 сентября↓ В пищевом пальмовом масле нашли опаснейший яд
• 7 июля↓ Росстат назвал наиболее подорожавшие продукты по итогам 2018 года
• 18 мая↓ РФ увеличит урожай зерна 2019 г, но поставки на экспорт вырастут меньше
• 28 марта↓ Прогноз. Россия в 2019 году может побить исторический рекорд по сбору зерна
• 11 марта↓ Минсельхоз скорректировал Доктрину продовольственной безопасности
• 6 февраля↓ Цены на зерно в России обновляют максимумы, но катастрофой не становятся

Все новости

Планету ждет разделение людей по качеству питания и отношению к еде

В мире ближайшего будущего, когда антибиотики утратят свою способность защищать от болезней, а пищу будут производить на основе отходов нефтепереработки, главной угрозой будет не голод, а качество продовольствия.

Так считает руководитель московского отделения Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций (ФАО) по связям с РФ, доктор экономических наук Евгения Серова. В интервью «Российской газете» она рассказала, что мы будем есть и как сделать, чтобы для последующих поколений остались хоть какие-то природные ресурсы и нормальная пища.

Евгения Викторовна, ФАО ставит своей целью искоренение голода. Современные технологии уже позволяют накормить всех. Проблема решена?

Евгения Серова: Да, продовольствие есть. Но либо не там, где нужно, либо люди не могут приобрести еду — не на что ее купить.

Если вы сравните стратегическую задачу прежней повестки дня ФАО — справиться с хроническим голодом и сегодняшние приоритеты устойчивого развития, то заметите, что в этот раз поставленная перед нами цель более амбициозна. Прежде ставилась задача сократить масштабы голода наполовину, а сейчас мы нацелены на его полное искоренение. Но, кроме того, появились две дополнительные цели: обеспечить качество питания и его безопасность и устойчивость сельского хозяйства.

То есть увеличить количество продовольствия сейчас не главное?

Евгения Серова: Современное агропродовольственное производство уже решает проблему объемов продовольствия. Вопрос в том, как это решается.

Раньше кто-то курочку в своем хозяйстве откормил, тут же ее забил и съел. А теперь птенцов вывели в одном инкубаторе, затем отвезли в другое место, там птицу откормили, потом в другом месте ее забили, затем еще раз перевезли в холодильники, потом продали.

Потом мы съели, отравились, и уже концов не найти. Если, например, сальмонелла появилась в инкубаторе, то она могла разнестись по всем этим точкам передвижения товара. В результате с ростом глобального производства продуктов питания растут и риски безопасности продовольствия. Это довольно новая и сложная проблема.

То есть главная проблема — качество и безопасности питания?

Евгения Серова: В мире появилось гораздо больше людей с ожирением, чем голодающих. Это концентрированный показатель некачественности питания. Другими показателями являются рост заболеваний такими неинфекционными недугами, как диабет, сердечно-сосудистые заболевания, то есть напрямую связанными с качеством питания.

То есть население развивающихся стран увеличивают расходы на еду и начинает питаться лучше, а население богатых от его избытка и вовсе жиреет?

Евгения Серова: «Жиреют» как раз бедные. Потому, что они не могут позволить себе качественную еду. Богатые же очень сильно озабочены качеством питания.

Чего же они боятся?

Евгения Серова: Сегодня используются такие индустриальные способы производства, что люди теряют понимание, что имеют дело с живым существом.

Когда вы корову зовете Машкой, вы ее отработанным машинным маслом не накормите. Но вот пример, Бельгия вполне пристойная страна, а 20 лет назад там начали в корма добавлять отработанное машинное масло. Это же целый букет химических элементов, и все это пошло в пищу людей!

В патриархальных продуктовых системах были защитные механизмы. Сейчас эти связи теряются, и возникают риски. Такие риски растут с глобализацией и индустриализацией продовольственного производства. Хотя надо понимать, что риски эти не обязательно реализуются: человечество нарабатывает механизмы управления такими рисками.

А использование различных ветеринарных препаратов, антибиотиков, гербицидов?

Евгения Серова: Это еще одна из очень важных проблем — устойчивость к противомикробным препаратам.

Мы так много применяем их в медицине и ветеринарии, что микробы адаптировались, антибиотики просто перестали работать. Полвека назад миллионы человеческих жизней были спасены антибиотиками. Теперь ВОЗ говорит о миллиардах людей, которые к 2030 году уйдут из жизни просто из-за того, что не сработают антибиотики.

Какие-нибудь исследования в этом направлении начались?

Евгения Серова: По всему миру ведутся исследования, идет поиск решения этой проблемы. В Голландии, например, в животноводстве уже в два раза сократили использование антибиотиков. У нас же пока их колют по поводу и без повода.

Что же делать? Какие решения предлагает ФАО?

Евгения Серова: ФАО это не научный институт, который сидит и разрабатывает какие-то решения, и предлагает миру, а платформа, на которой встречаются представители государств, эксперты, частный бизнес и вырабатывают общие походы.

Сегодня государства — члены ФАО признали, что устойчивость к антимикробным препаратам — это глобальная проблема и на ее решение нужно выделять средства, создавать экспертные группы по всему миру. Россия, кстати, одна из первых сделала взнос на эти цели.

Культурный код сбился

Рост потребления, в том числе и продуктов питания, является двигателем современной экономики. Даже понятие ВВП построено на этом: произвели, потребили, нужно произвести еще больше. Как это совместить с тем, о чем вы говорите?

Евгения Серова: Вы поставили глубокий вопрос. Это глобальная проблема. Есть разные подходы. Но появилось осознание, что ВВП как показатель измерения экономического роста в сегодняшнем мире не работает.

Самый наглядный пример даже не еда, а индустрия моды. Нам усиленно рассказывают, что в этом сезоне носили розовое, а в следующем будут носить голубое, поэтому розовое надо выбросить. Я была на форуме молодежи в Сочи, выступала на секции по продовольственным отходам. Ребята рассказывали, как они ходят в лес, собирают бутылки, устраивают флешмобы по сбору отходов, пластика.

Я говорю им, задача не в том, как отходы собрать и утилизировать, а в том, чтобы отходы не производить. Вы готовы вашу футболку, которую носите в этом сезоне, продолжать носить в следующем? Зал замолчал.

А что вы хотите? Укоренилась психология расширенного потребления.

Евгения Серова: Да! Сейчас даже нет как такового ремонта, никто ничего не чинит, все выбрасывают. Так же и с продовольствием. Треть продовольствия не доходит до потребителя, практически выкидывается.

Мы можем себе позволить наложить полную тарелку, два раза ковырнуть вилкой и выбросить: «Я, мол, богатый и могу себе это позволить». В России это вообще какой-то непонятный «культурный код» — все доесть с тарелки неприлично.

Нужно менять психологию каждого человека?

Евгения Серова: А вы знаете, что в Европе сегодня неприлично выбрасывать еду? В некоторых ресторанах, где обслуживают по принципу «шведского стола», даже штрафуют за это. Если вы уходите, а на вашей тарелке что-то осталось, к чеку добавляют процент. Нужно работать с общественным сознанием. Современная концепция устойчивого развития — это в том числе и массовое сознание всего человечества. Мы должны осознать, что продолжать прежнюю экономическую парадигму роста уже невозможно — на нее нет мировых ресурсов.

Что это означает?

Евгения Серова: Нам нужно такое производство, которое оставляет ресурсы для будущих поколений.

Если вы использовали воду, землю, энергию для производства продовольствия, а потом треть этой продукции выбросили, то это нерациональное использование ресурсов. Представьте, в 2030 году, чтобы всех накормить, нам нужно будет увеличить производство продовольствия на 50 процентов. А это значит, что при существующем подходе нам потребуется на 50 процентов больше земли, воды и так далее. Где мы возьмем эти ресурсы? Но если мы хотя бы наполовину сократим наши потери, то увеличить производство нужно будет только на 28 процентов.

Но каждый отдельный человек так далек от этой глобальной задачи.

Евгения Серова: Важны все звенья цепи. Я пошла в кофейню, выпила чашку кофе и попросила вторую порцию налить мне в ту же чашку. Официант сделал удивленное лицо.

В ресторане я воюю с каждой официанткой, чтобы не забирала у меня салфетки по 25 раз за обед. Я не настолько наивна думать, что второй раз помытая чашка приведет к экологической катастрофе или что на салфетках мы сэкономим для внуков. Но это вопрос психологии. Тот, кто не бережет салфетки, потом пойдет в лес и оставит там пластиковый пакет. Если вы ничего не чувствуете на таком личностном уровне, то ничего не почувствуете и тогда, когда выльете нефть в тундру.

Обед по-русски

Как у нас в России меняется ситуация в сфере качества питания на фоне других стран?

Евгения Серова: У нас неплохие результаты. Я восемь лет не жила в России, а когда вернулась, увидела, что с точки зрения безопасности питания здесь сделано много. Может быть, изнутри все не так заметно. Но перемены произошли существенные.

А какие основные проблемы с питанием существуют?

Евгения Серова: Ожирение. Доля людей, страдающих этим недугом, увеличивается, особенно в группе населения до 18 лет.

Это значит, что проблема не только существующая, но и нарастающая. То есть молодое поколение питается неправильно. Симптомом служит также быстро распространяющийся диабет и сердечно-сосудистые заболевания.

Почему молодежь? Влияет психология неумеренного потребления?

Евгения Серова: Психология в том числе. Одна из наших идей — разработать факультативную программу для школ.

Может быть, сделаем пилотный проект в каком-нибудь регионе России сначала. Сформируем полный набор информационно-просветительских материалов для учителя, чтобы он мог проводить занятия по этой теме.

Рассказать детям, как правильно питаться?

Евгения Серова: Есть правила здорового питания, которые стоит объяснять с детства, когда ребенок наиболее восприимчив. Более того, дети начинают учить родителей, очень часто принося какие-то знания из школы.

Сложно будет у нас внедрить идеи качественного питания?

Евгения Серова: Нам нужно менять само отношение к еде, уделять внимание ее качеству.

Второе — конечно, доходы. С ростом благосостояния будут укореняться идеи здорового питания.

В-третьих, это еще и политика по отношению к пищевой промышленности. Европейские страны одна за другой запрещают применение сахара и соли больше определенного процента. Устанавливается контроль за производителями, формируются требования к прозрачности производства, чтобы можно узнать, какие ингредиенты входят в состав продукта. Причем разглядеть на упаковке без лупы.

ФАО сейчас также работает с частным сектором, предлагает добровольно принимаемые на себя принципы соблюдения качества продукции для предприятий пищевой промышленности.

У бизнеса есть понимание?

Евгения Серова: Мы не можем приказывать частному бизнесу, какие продукты выпускать. Но можем напоминать — ребята, мы видим и знаем, что вы делаете.

Качественный продукт и открытость, приверженность технологиям, отвечающим условиям устойчивого развития, становятся факторами конкурентной борьбы.

В России это еще очень слабо укоренено. Компании не понимают, почему нельзя делать сыр на пальмовом масле, когда никто за это не наказывает. А если мы выставим эту компанию на всеобщее обозрение, покажем, что ее продукты делают на заменителях, тогда конкурентная борьба заставит его написать: мы делаем сыр исключительно на молоке. И тот, кто это первый начнет делать, получить определенные преимущества на рынке.

В России отделение ФАО действует два года. Работы много?

Евгения Серова: Мы оказались очень востребованными. Наша первая задача — рассказать в стране, которая всего 10 лет, как входит в ФАО, что это за организация. Второе наше предназначение — привлечение российской экспертизы к работе в ФАО, и также привлечение российских финансовых средств.

Приходит понимание, что мы зависим от мировых процессов. Сейчас все больше российских экспертов участвуют в работе ФАО. За эти годы добровольные взносы России в различные программы достигли порядка 20 миллионов долларов.

На что идут эти средства?

Евгения Серова: На них, например, реализуется проект по повышению продовольственной безопасности в Армении, Кыргызстане и Таджикистане.

Россия стала одним из учредителей и донором Глобального почвенного партнерства, в рамках которого уже второй раз вручают всемирную премию имени нашего знаменитого почвоведа Константина Дмитриевича Глинки. Это полезная инициатива, в том числе самой России. У нас есть в Тимирязевской академии один из известнейших, крупнейших мировых музеев почв, музей Вильямса. Это богатейшая коллекция, но она находится в плохом состоянии. Самая главная проблема в том, что она не оцифрована и потому не введена в мировой научный и образовательный оборот. Российская Федерация готова профинансировать в рамках Глобального почвенного партнерства оцифровку этой коллекции. Вопрос даже не в том, сколько денег на это будет потрачено, а в самом факте взаимовыгодного сотрудничества России и ФАО. Готовится проект по борьбе с ящуром на постсоветском пространстве. Есть и другие программы, финансируемые Россией.

Евгения Серова: Еда — это часть человеческой культуры, как музыка и живопись

Евгения Викторовна, как быть с генно-модифицированными организмами? С одной стороны, это вариант увеличить производство продукции, сделать агрокультуры устойчивыми к воздействиям внешней среды. А с другой — это малоизученный фактор, вызывающий опасения. Как относиться к ГМО?

Евгения Серова: Давайте начнем с того, что ГМО — это медийное слово, своеобразная «пугалка». На самом деле, нужно говорить о биотехнологии.

То, что сегодня называется ГМО, это огромный спектр биоинженерных продуктов. В одних случаях из существующей цепочки ДНК просто вырезали один ген, что никак не может повлиять на ваш организм. Есть просто генно-модифицированные организмы, полученные на уровне тех мутаций, которые сами по себе происходят в природе, просто им придано ускорение. Теоретически они могут не представлять для человека никакой угрозы.

Другой вопрос, когда вы, условно говоря, ген петуньи подсаживаете свинье. Это некие синтезированные новые организмы. Как на них отреагирует человек, мы пока не знаем, потому что прошло мало времени. Я не являюсь специалистом в этой области, но, когда мы все разновидности биотехнологий мерим одной мерой, мы отвергаем и что-то полезное. А здесь скрыт огромный потенциал.

То есть в будущем нам все равно не обойтись без биотехнологий?

Евгения Серова: Посмотрите: что сейчас происходит в мире? Мы уже окультурили все, резко сокращается биоразнообразие в мире. А что такое дикая природа? Это резервуар генов, которые мы могли бы использовать для выведения новых культур, которые бы приспосабливались к изменяющимся климатическим условиям, к нашему увеличивающемуся спросу на здоровые продукты.

Мы сейчас говорим, что раньше пища была чище и качественнее. Давайте вспомним, что такое нашумевшая спорынья? Это же грибок, живущий на злаковых культурах, с которым в Средние века вообще не могли справляться, она вызывала «антониев огонь», расстройства психики, видения. Но мы же справились с ней. И справились, в том числе методами и биоинженерии.

Потому биоразнообразие, помимо сохранения первозданной природы, это еще и фактор нашего выживания. Возможность найти в природе что-то важное, когда понадобится. Позиция ФАО долгое время была ригидная, потому что большинство стран не признавало ГМО. Но сейчас немало стран уже засевают свои поля ГМО семенами. Позиция страуса, то есть желание спрятать голову в песок, уже неприемлема. Поэтому эта тема входит в повестку дня ФАО, ее обсуждают на разных уровнях.

А если говорить о продуктах питания?

Евгения Серова: Сегодня активно развивается генная инженерия томатов, сахарной свеклы. Сахар из генно-модицифированной свеклы уже никак не может нести на себе следы ГМО. Это просто кристаллическое вещество, чтобы это понять, достаточно курса химии в школе. Европейцы, допуская производство ГМО продуктов, все-таки занимаются биоинженерией как наукой. А мы себя отбросили назад: не говоря уже о том, что генетика многие годы в России была по известным причинам запрещена, но и сейчас исследования в этой сфере ограничены. Сейчас такая ригидность политики приводит к тому, что мы в науке отстаем.

Если пойти дальше, то, наверное, когда-то появится синтезированная еда из 3D-принтера?

Евгения Серова: Сегодня уже много продуктов производится с использованием различных новейших технологий. По сути, такова пища из вертикального сельского хозяйства: огурцы, помидоры на гидропонике в многоярусных производственных конструкциях. Это еда не «от кутюр». Так же, как и фастфуд. Она не вредная, она питательная.

Наверняка будет и 3D-еда. Если у вас нет времени и стоит задача поддержать жизнедеятельность, то можно съесть и 3D-еду, и фастфуд. Но еда — это не только чисто физиологическая потребность человека, это также и часть человеческой культуры, как музыка, живопись. Поэтому если вы хотите насладиться едой, вы возьмете хорошую бутылку вина, хороший кусок сыра. В итоге в мире будет происходить сегрегация и стратификация по потреблению продовольствия.

Читайте также:

• Роскачество рассказало, как правильно прочитать маркировку товара
• «Ритейлеров призвали к соразмерности». Штрафы для поставщиков могут снизиться
• Россияне стали больше тратить за один поход в магазин
• Мировые цены на продовольствие за июнь снизились на 0,3%
• Названы провоцирующие возникновение смертельных болезней продукты
• «Перекресток» задумался о сотрудничестве с сервисами доставки еды
• Минсельхоз РФ не намерен дополнительно ограничивать ввоз продуктов для личного пользования
• Роскачество проверило плавленые сыры
• Около 113 млн человек в мире испытывают острую нехватку продовольствия
• Эксперты объяснили экономию россиян на продуктах и лекарствах

Оставить комментарий Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Войти с помощью: 

Имя*

Email*

Введите символы с картинки *