|
Герман Зверев, президент Ассоциации добытчиков минтая: «Российская версия «квот под киль» не имеет ничего общего с применяемым в некоторых странах мира принципом доступа предприятий к водным биоресурсам»
6 декабря 2012 в 16:10
С 1974 по 1991 годы количество рыболовного флота увеличилось в 2,5 раза, а индекс мощности флота возрос в четыре раза. Многие страны увлеклись массовым строительством крупнотоннажного флота для интенсивного океанического промысла особенно в 80-е годы. В этот период мировой вылов вырос на 25%, и многим казалось, что так будет продолжаться всегда.
Инвестиционная гонка в отрасли подпитывалась государственными субсидиями и прямым участием государства в рыболовстве. По данным ФАО, общая стоимость субсидий в Канаде с 1975 по 1989 годы – 4 млрд долларов, в ЕС с 1983 по 1990 годы – 5 млрд евро, в Норвегии с 1975 по 1995 годы – 3 млрд долларов. Однако в начале 90-х годов мировой вылов застыл на уровне 90 млн тонн.
Как результат, мировой вылов на единицу флота за время «сверхиндустриализации» рыболовства упал со 105 тонн в год до 64 тонн. Убывающая эффективность капиталовложений и угроза исчезновения многих видов водных биоресурсов подталкивали к поиску новых решений.
Выходом из ловушки для большинства стран, увлекавшихся индустриальной гонкой в рыболовстве, стало изменение принципов доступа к водным биоресурсам. Новый подход получил название «квоты под киль». Это – принципиальный факт. Утверждают, что «квоты под киль» специально вводились для поощрения судостроения. Всё ровно наоборот. «Квоты под киль» предназначались для ограничения судостроения, для снижения вышедшей из-под контроля промысловой мощности, для постепенного вывода избыточного флота с промысла.
Именно эту цель преследовали в Европе и США, вводя соответствующие поправки в законодательство (ЕС законодательно ввёл понятие «промысловой мощности»). В Латинской Америке «квота под киль» применялась исключительно для защиты малого (прибрежного) рыболовства. В Перу перешли в 2008 году на этот принцип, разделили ОДУ: треть ОДУ делится по историческому принципу между маломерным флотом, две трети ОДУ делится между крупнотоннажниками по смешенному принципу (на основании исторического принципа, но с закреплением доли за судном).
Таким образом, «квота под киль» ни в одной стране мира не применялась для поддержки судостроения. Наоборот, она была введена для ограничения индустриальных аппетитов судостроительной отрасли. Более того, государства, которые ввели «квоты под киль», одновременно установили субсидии за вывод избыточных промысловых мощностей: рыбакам платили деньги. ЕС утвердил программу стоимостью 4 млрд евро, аналогичные меры (чуть дешевле) предусмотрели США.
Подробно остановлюсь на отечественном опыте. С 1970 по 1990 годы основные фонды рыболовной отрасли увеличились в 1,7 раза: строили флот, и строили много. При этом эффективность капиталовложений снизилась за этот период вдвое. Происходило относительное снижение выпуска пищевой продукции на единицу выловленного сырца. Если в 1970 из одной тонны сырца производилось 449 кг пищевой продукции, то в 1990 году только 393 кг, то есть на 12,5% меньше.
Планово-директивная система управления привела к перекапитализации рыбохозяйственного комплекса. Инерция капиталовложений привела к тому, что к началу 80-х годов промысловые мощности вдвое превосходили объём вылова.
В условиях советской экономики этот разрыв зашивали с помощью государственных дотаций. В 90-е годы дотации исчезли, поэтому предприятия резко снизили вылов малорентабельных видов водных биоресурсов и ушли из тех районов промысла, где стало невыгодно работать. В середине 90-х промысловые мощности уже вчетверо превышали вылов. Поэтому численность и структура флота стали меняться. В 1992 году рыбопромысловый флот насчитывал 2807 единиц, в том числе 659 – крупнотоннажный (выбытие – 628 единиц, пополнение – 171 единица). В 2008 году рыбопромысловый флот – 2067 единиц, в том числе крупнотоннажный флот – 202 единицы. Количество плавбаз сократилось с 95 единиц до 10 единиц. Сейчас промысловая мощность рыболовного флота 6,7 млн тонн превышает вылов – 4,3 млн тонн.
Для экономически окупаемого освоения водных биоресурсов в объёме 4,8 млн тонн достаточен рыболовный флот, промысловая мощность которого составляет примерно 6 млн тонн. Это один уровень. Другой уровень нужен для вылова в 6,5 млн тонн, здесь понадобится промысловая мощность в 8 млн тонн. Однако важно, где в каких районах будет работать флот, на каких видах водных биоресурсов.
Как видите, промысловые резервы собственной ИЭЗ по наиболее рентабельным видам водных биоресурсов отсутствуют. Рассчитывать на дополнительные 1,5 – 2 млн тонн за счёт минтая или лососёвых – нереалистично. Резерв – это так называемые малорентабельные виды водных биоресурсов, потенциальный объём вылова, которых составляет эту величину: 1,5 млн тонн. Еще один возможный ресурс – это работа в иностранных ИЭЗ и в Мировом океане.
Однако проекты, которые нам предлагают отечественные судостроители, «заточены» под уже и так интенсивно осваиваемые виды водных биоресурсов. Мы не видим внятных проектно-конструкторских решений, нацеленных на освоение малорентабельных видов, а работа в Мировом океане вообще выходит за рамки обсуждения технических характеристик судна – здесь нужна комплексная (с обязательным участием государства) схема, которая сделает экономически окупаемым этот промысел.
Именно поэтому мы считаем, что обсуждение конкретных проектов судов, их привязка к типологическим сырьевым особенностям бассейнов, расчёт окупаемости их работы, расчёт промысловой мощности – вот ключевые вопросы, которые должны быть погружены в Стратегию развития рыболовного судостроения и которые отсутствуют в Стратегии развития судостроения.
Прогноз промысловой мощности строящегося рыболовного флота и его соотношение с уже существующей промысловой мощностью является одним из стержней Стратегии развития рыболовного судостроения.
Вторым стержнем отраслевой Стратегии является выявление условий, при которых капиталовложения в новый флот будут окупаться. Следовательно, нужно понимать поведение цены на водные биоресурсы. Понимать и учитывать в прогнозе окупаемости капиталовложений.
Цена на водные биоресурсы весьма неустойчива. В 1979 году цена на ВБР достигла своего исторического максимума – 3061 доллар за усреднённую тонну ВБР, затем последовал ценовой спад до исторического минимума 1985 года – 1945 долларов за тонну. Спад сменился краткосрочным повышением цен, а затем почти десятилетней стагнацией. Во второй половине 90-х годов реальные цены на ВБР снова пошли вниз, и только в 2001 году конъюнктура на рынке ВБР изменилась в положительную сторону. За тридцать лет цены на ВБР выросли почти втрое и к 2008 году приблизились к отметке исторического максимума.
Но если очистить текущую цену от инфляции, то тонна ВБР сейчас стоит на 20% дешевле, чем в 1979 году.
Реальный денежный поток российской рыбной отрасли не может сильно отрываться от общей динамики рынка рыбопродукции. В 2011 году объём рынка рыбопродукции в денежном выражении оценивают в 500 млрд рублей, а выручку рыболовного сектора – в 110 млрд рублей.
Отталкиваясь от прогнозируемой динамики доходов населения, считаем реалистичной оценку рынка рыбопродукции к 2020 году примерно в 800 млрд рублей, а объём денежной выручки рыбной отрасли – 170 – 180 млрд рублей.
В настоящее время налоговая нагрузка на рыболовную отрасль (налоги и обязательные платежи и таможенные пошлины) составляет 25% от совокупной денежной выручки, а капиталовложения – менее 5% совокупной денежной выручки. Расчёты, основанные на поступательном развитии рынка рыбопродукции и наращивании объёма капиталовложений позволяют оценить ежегодный объём инвестиций: в 2010 – 2014 годы на уровне 5 – 7 млрд рублей, за пределами 2015 года – 8 – 11 млрд рублей в год. Следовательно, внутренние возможности отрасли сужают её судостроительный портфель до одного – двух крупнотоннажных судов в год (при средней стоимости судна в 70 млн долларов).
Однако и этот скромный инвестиционный потенциал распределён весьма неравномерно. Приватизация рыбной промышленности привела к тому, что в рыбохозяйственном комплексе России произошла деконцентрация капитала. Количество самостоятельных субъектов хозяйствования в рыболовном секторе увеличилось в 10 раз: со 166 предприятий в 1992 году до полутора тысяч в 2010 году. Распылённость отрасли привела к тому, что 40% предприятий владеют одним рыболовным судном. Сейчас эти предприятия являются потенциальным объектом для поглощений, но целью поглощений является не приобретение флота, а приобретение доли квоты. Процесс это небыстрый, зато в результате возникает экономически вменяемая структура отрасли. Попытка навязать искажённо понимаемый принцип «квоты под киль» перечёркивает эту тенденцию.
Общедопустимый улов является величиной биологической, поэтому в высшей степени неравномерным и поддающимся прогнозированию только при определённых допущениях. Нормативное закрепление «квоты под киль» приведёт к появлению неизменного объёма ресурсов, которыми будут наделены некоторые пользователи, что, вне всякого сомнения, ограничит ресурс для остальных пользователей.
Итак, выводы.
Первое. Российская версия «квот под киль» не имеет ничего общего с применяемым в некоторых странах мира принципом доступа предприятий к водным биоресурсам, наоборот, — она искажает этот принцип. «Квоты под киль» вводились не для развития судостроения, а для ограничения инвестиционной активности в рыболовном судостроения, для приведения стремительно растущих промысловых мощностей с состоянием запасов водных биоресурсов.
Второе. Реализация искажённо понимаемого принципа «квота под киль» потребует полной ревизии действующего Федерального закона «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов».
Третье. Специфика рыболовного судостроения связана с его зависимостью от состояния водных биоресурсов, поэтому судостроительные проекты, расширение промысловых мощностей должны сочетаться с выводом избыточного промыслового давления.
Четвёртое. Инвестиционные возможности рыболовной отрасли ограничены распылённой структурой отрасли и финансовой ёмкостью рынка рыбопродукции, поэтому для развития судостроения необходимы дополнительные финансовые инструменты. «Квота под киль» нигде и никогда таким инструментом не являлась, наоборот, в силу неравномерности ежегодных ОДУ и неустойчивости цен на ВБР квота не сможет обеспечить окупаемость капиталовложений.
Пятое. Комплексный подход к развитию рыболовного судостроения может быть достигнут только в рамках Стратегии развития рыболовного судостроения.
Читайте также:
|
Email
Twitter
Facebook
