|
Журнал «Эксперт»: «ВТО — не подарок и не проклятие»
14 мая 2013 в 11:05
ВТО — не подарок и не проклятие, само по себе вступление в организацию окажет незначительный эффект на экономику страны. ВТО — это инструмент: нужно, во-первых, уметь им пользоваться, во-вторых — понимать, что собираешься с его помощью сделать, пишет журнал «Эксперт».
В конце апреля в Уральском федеральном университете (Екатеринбург) прошла традиционная, десятая по счету конференция по вопросам устойчивого экономического развития российских регионов. Идеолог и организатор мероприятия, Высшая школа экономики и менеджмента УрФУ, предложила в этом году обсудить первые итоги вступления России в ВТО.
Тематика вступления России в ВТО не нова, она активно обсуждается в научной и экономической общественности на протяжении последних 12 — 13 лет. Однако современный подход к оценке аспектов существования в рамках ВТО имеет ряд особенностей. Ректор УрФУ Виктор Кокшаров, открывая пленарную часть мероприятия, так обозначил новый контекст дискуссии: «Первый юбилей конференции, десять лет, совпал со сменой парадигмы экономического развития страны. Из периода быстрого экономического роста начала 2000-х годов, через очень тяжелый кризис 2008 — 2009 годов, мы сегодня переходим к модели умеренного роста. А некоторые экономисты говорят, что надвигается продолжительный период стагнации. При этом в стране меняется фокус долгосрочной экономической политики — мы берем курс на новую индустриализацию. Все это заставляет пересматривать многие принятые ориентиры развития. То же касается и ВТО».
Прямое сравнение российских условий вступления в ВТО с опытом сопоставимых стран не удается. Так, при вступлении России в ВТО больше всего обсуждались уровни импортных тарифов. Результаты переговоров, если кратко, таковы: в целом тариф по сравнению со средним за 2008 — 2010 годы сократится на 3,2 процентных пункта (п.п.); по сельскому хозяйству — чуть больше. Сокращение будет происходить в течение переходного периода, по отдельным товарным категориям он достигнет 6 — 7 лет. Россия вступала как развитая страна, поясняет руководитель отдела Института мировой экономики и международных отношений РАН Сергей Афонцев, а Китай, например, как развивающаяся:
— В развивающейся стране можно сохранять более высокие уровни пошлин, от нее требуют не так много. А по результатам десятилетия, последовавшего за присоединением к ВТО, средневзвешенный уровень импортных пошлин в Китае снизился на 5,5 п.п. Это существенно больше, чем ожидается у нас. Наши ближайшие соседи украинцы вступали по принципу «соглашаемся на все». Сначала Украина торговалась с ВТО за преференции, но потом пришел Ющенко и сказал: перестаем торговаться, подписываем все, как от нас хотят, потому что мы срочно хотим вступить в цивилизованный мир. Сейчас они имеют пошлины где-то в 1,5 раза меньше, чем те, что будем иметь мы. Поэтому прямое сопоставление того, что будет в России с тем, что сейчас мы видим на Украине, тоже некорректно.
Неравномерные выгоды
Центральный доклад на пленарной сессии, посвященный оценке влияния норм ВТО на российскую экономику, представил консультант Всемирного банка по вопросам ВТО, приглашенный профессор Российской экономической школы Дэвид Тарр:
— Моделируя процесс, мы попытались выявить суммарное воздействие всех запланированных нововведений. В результате прогнозируем значительный рост и выгоду для России: около 3,3% ВВП в год в среднесрочной перспективе, около 11% — в долгосрочной.
Каковы источники роста? Во-первых, российский бизнес сократит совокупные издержки: предприниматели смогут закупать технологии дешевле. Легкий доступ к технологиям увеличит продуктивность. Во-вторых, влияние, которое окажет либерализация в области прямых иностранных инвестиций на сферу услуг. Эта сфера имеет огромное значение в мировой экономике: почти 50% зарубежных инвестиций в развивающихся странах притягивает именно она. В 2000 году, по словам Тарра, у русских была в этой области очень амбициозная заявка. (Хотя, как заметил Сергей Афонцев, при реальном вступлении России в ВТО фактическая либерализация на рынке услуг произошла по менее оптимистичному сценарию, нежели закладывалось изначально: упор был сделан на снижении тарифов на товары, гораздо меньше дискуссий шло о влиянии на сектора сферы услуг.)
В-третьих, ВТО сулит квалифицированному труду увеличение заработной платы. Именно за счет того, что выигрывают сектора услуг, связанные с притоком прямых иностранных инвестиций, квалифицированный труд, который в эти сектора начинает стекаться, может получить дополнительный доход. Этот вывод исследовательской группы Дэвида Тарра прямо противоречит расхожему в России мнению, что доходы наемных рабочих в результате внедрения норм и правил ВТО снизятся.
Какие сектора экономики ожидает развитие, а какие спад? Профессор Тарр утверждает, что наиболее перспективны металлургическая и химическая промышленность. Их развитие обеспечивает экспорт, они получают большую прибыль от повышения курса валют. Спад, по его мнению, грозит пищевой и легкой промышленности, сфере строительства. Негатив почувствуют некоторые сегменты машиностроения и нефтехимия. Аудитория добавляет, что есть и спорные отрасли: так, фармацевтика по мнению одних исследователей пострадает, по ожиданиям других — не заметит изменений, потому что пошлины снижаются на продукты, которые в стране не производятся.
— Какие-то из отраслей действительно находятся в менее благоприятных условиях, какие-то будут страдать больше, но даже в одной отрасли нет общей картины, — подтверждает Сергей Афонцев. — Если вы посмотрите на ситуацию с разделом «Машины, оборудование и электрооборудование», то в его рамках страдает одна подотрасль «Электрооборудование, электронное и оптическое оборудование», другие ничего не теряют, а некоторые выигрывают. То есть мы даже на уровне такой агрегации не можем выявить однозначно положительного или негативного влияния. Надо смотреть не на отрасли, а на конкретные товарные группы.
Что делать с секторами, которые ждет спад? Исследовательская группа РЭШ во главе с профессором Тарром предлагает ставить во главу угла человеческий фактор. Один из первых инструментов — введение надежных социальных гарантий для наемных работников. Цель — переквалифицировать и перераспределить работников, чтобы использовать их труд эффективно. При этом ученые подчеркивают, что субсидирование упадочных секторов (которым часто пользуются) во избежание сокращения производства создает преграды либерализации, принуждая потенциально способные к развитию сектора отказываться от найма новых сотрудников.
По представленным расчетам, на региональном уровне всех ожидает выигрыш. Но распределение неравномерно: оно зависит от привлекательности регионов для зарубежных инвесторов в секторе услуг. Большая прибыль ожидает западноевропейскую часть страны и Дальний Восток. Менее прибыльны будут Урал и Сибирь.
— Уральский федеральный округ выиграет, но меньше, — подчеркивает Дэвид Тарр. — Почему, когда у него металлургии больше? Потому что сектора услуг в структуре экономики меньше, и вероятность того, что иностранные компании в сектор услуг придут так глубоко на российскую территорию, тоже меньше. Соответственно, Урал выиграет за счет промышленности, но не возьмет того потенциального бонуса, который получит иначе расположенный Северо-Западный или Дальневосточный округ.
Сторонние факторы
Ни одно из исследований в рамках любых использованных моделей не нашло негативного эффекта от присоединения России к ВТО на макроуровне, продолжает в развитие темы Сергей Афонцев. Более того, снижение импортных пошлин влияет на развитие отечественной экономики существенно меньше, чем внутренние факторы, определяющие конкурентоспособность национальной экономики:
— Этот вывод мы получили еще в начале 2000-х годов, он вызвал шок у широкой российской аудитории. Было грамотно показано, что изменение тарифов от присоединения к ВТО мало на что влияет. Эластичность объемов выпуска и заработной платы при изменении импортных пошлин в основном статистически незначима. Изменения если есть, то инфрамаржинальные: 3% максимум, все остальное — 1 — 2%. Этот результат воспроизводится с тех пор во всех исследованиях. Единственная отрасль, где тогда нашли спад, — пищевая промышленность. Но с тех пор в отечественном пищепроме ситуация кардинально поменялась — отрасль обновилась за счет прямых иностранных инвестиций.
Что это за факторы? В докладе Афонцев акцентирует внимание на трех. Первый — валютный курс. За весь переходный период импортные пошлины в России сократятся в среднем на 3,2 п.п., а укрепление валютного курса рубля за один лишь 2011 год оказалось эквивалентно сокращению пошлин на 4,7 п.п. «То есть за один год у нас съелся уровень защиты, который при присоединении к ВТО мы растягиваем на шесть лет. Ну и что, кто-то умер в 2011 году, по стране стоят обугленные остовы промышленных предприятий?» — иронизирует профессор.
Второй — логистика. Снижение издержек торговых операций, связанных с расстоянием, может привести к существенному росту металлургии. Чтобы получить это снижение, нужно либерализовать рынки транспортных услуг, консалтинговых услуг, связанных с обслуживанием операций внешней торговли, отчасти рынок финансовых услуг, чтобы эффективно взаимодействовать с зарубежными производителями. Пока они не либерализованы. Но если эта либерализация будет, то отдача окажется существенна: снижение на 10% этих издержек, по расчетам ИМЭМО, даст до 17% роста.
Третий фактор: «Низкая конкурентоспособность российских предприятий по сравнению с импортом обусловлена тем, что у нас производительность труда очень низкая. Вот модно сейчас говорить, мол, греки ленивые, они не работают, поэтому у них кризис. Но производительность труда обрабатывающей промышленности в России втрое ниже, чем в Греции. И в шесть раз ниже, чем в Австралии. В таких условиях нельзя достойно конкурировать».
Тем не менее представители системообразующих на Урале отраслей не всегда согласны с тем, что механизмы ВТО гибки или изменения пошлин не оказывают влияния на развитие местных производителей. Генеральный директор Группы «Синара» Михаил Ходоровский: «Серьезные ожидания отечественная металлургия связывала со вступлением России в ВТО. Данный факт подразумевал открытие для участников как внутренних, так и внешних рынков. Так, Россия существенно, примерно в три раза, снизила ввозные пошлины на многие виды трубной продукции. Однако в Европейском союзе продолжает действовать запретительная пошлина на российские трубы, более того, в 2012 году она была продлена на следующие пять лет. К исходу 2017 года пошлина будет действовать уже 20 лет. Это беспрецедентно по срокам: аналогичная ситуация сложилась только в отношении китайских производителей велосипедов. При этом объем российских поставок незначителен, менее 1% рынка ЕС, и не наносит ущерба европейской трубной отрасли. А наш внутренний рынок теперь открыт для иностранной продукции».
Протекционистские методы
Позиции исследовательской группы РЭШ противостоял главный научный сотрудник Норвежского института стратегических исследований Эрик Райнерт. Профессор Райнерт — известный поборник мощной индустриализации и развития промышленности во всех странах, сторонник протекционистских мер и противник торговых союзов. Свою позицию он отстаивал в Екатеринбурге уже не в первый раз.
— Почему-то среди большинства современных политиков модной считается мысль о том, что Россия после вступления в ВТО станет богатой страной. Греки, например, тоже думали, что, присоединившись к Европейскому клубу, они разбогатеют. Но этого, как видим, не произошло. Они вступили в ЕС и обеднели. Мексика, войдя в NAFTA (североамериканское соглашение о свободной торговле. — Ред.), была уверена, что это принесет ей значительные дивиденды. Но и она обеднела. Я не хочу, чтобы то же произошло с Россией. Мне кажется, что оставаться за пределами ВТО для вашей страны было выгоднее. Пока Россия имеет относительную свободу в принятии решений. После переходного периода и вступления в силу всех норм ВТО свободы явно поуменьшится. Поэтому у вас осталось не так много времени для реиндустриализации. А ведь именно промышленность создает богатство. Это понимал еще Петр I. Не зря он ездил за опытом в Голландию. В те времена многие задавались вопросом, в чем секрет богатства этой страны. И почти все констатировали, что формула успеха — диверсифицированный промышленный сектор, отход от концентрации на сырьевых материалах.
Как развивать промышленность? Нефтегазовый сектор, считает норвежец, нужно использовать как курицу, несущую золотые яйца. А параллельно можно импортировать продукцию машиностроения (но не всю, а ту, что не производится в стране) и развивать высокотехнологический сектор. При этом очень важно вовремя отслеживать базовые инновации, возникающие за рубежом. «Сейчас эра информационных технологий, потом будут нанотехнологии, далее — биотехнологии. Вовсе не обязательно, чтобы Россия начала производить компьютеры. Но вы должны смотреть на структуру импорта и выявлять сегменты, где с минимальными усилиями вы можете нарастить производство. Я уверен, вы зачастую импортируете такие вещи, которые совершенно не обязательно импортировать», — не отступается Эрик Райнерт.
Протекционистскую позицию Райнерта разделяет и главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев:
— Принято считать, что западные страны не производят стандартной промышленной продукции. Это не так. Мы отстаем по производству точной машиностроительной продукции на душу населения в 10 — 15 раз от европейских лидеров. Но мы и в обычной мебели, например, также отстаем. В США мебели производится в 25 раз больше на душу населения, чем в России. Пластмассы — в 24 раза больше. И по другим нехайтековским продуктам — та же история. Я, следуя профессору Райнерту, считаю, что нужно производить как можно больше разной продукции. Только тогда мы можем надеяться, что огромная территория России будет пригодна для жилья. И сейчас, когда страна вползает в депрессию, безусловно, мы должны продвигать эти идеи: без мощной индустрии не будет никакого развития.
Работа сообща
Полюса дискуссии примиряет директор департамента торговых переговоров Минэкономразвития России Максим Медведков:
— В обществе продолжаются дискуссии, в результате которых участие в ВТО представляется зверем, который будет бегать вокруг нашей экономической политики и ограничивать наши маневры, возможности для реиндустриализации, о которой нынче много говорят. Это абсолютно не так. Опыт разных стран показывает, что вся структура ВТО никак не препятствует реализации национальных индустриальных программ развития, которые страна хочет осуществлять. Если мы захотим завтра построить коммунизм и сориентировать на это всю промышленность, мы можем это сделать.
Главный вопрос, по мнению чиновника, заключается в том, как и какие инструменты мы должны использовать для того, чтобы добиться цели.
— Сейчас на слуху многочисленные жалобы наших аграриев о том, что вступление в ВТО существенно мешает реализации их планов развития. С одной стороны, у нас действительно было по некоторым позициям сильное сокращение импортных пошлин, но очень незначительное в своей массе. С другой — у нас есть законный инструмент в защиту внутреннего рынка — введение селективных мер на то время, которое необходимо для модернизации промышленности. Посмотрите статистику за последние 15 лет: по просьбе промышленности введено более 25 мер защиты рынка, по просьбе аграриев — ни одной. Они должны написать заявление, привести по рынку аналитику, прийти в соответствующую комиссию и сказать: нам плохо, защитите нас.
При этом Максим Медведков убежден, что российская сторона очень эффективно ведет переговорный процесс. Тезис поддерживает Сергей Афонцев:
— Помимо непосредственно тарифов, есть много нетарифных инструментов регулирования. Здесь мы должны знать, что практически все нетарифные вопросы, по которым были установлены приоритеты российским правительством, разрешены с успехом для нас. Одно из важнейших достижений — мы отстояли режим промышленной сборки в автопроме. Запрет на открытие филиалов иностранных банков — как мы хотели, так и сделали. Переходный пятилетний период на рынке страховых услуг получили. Сохранили инвестиционные льготы для особых экономических зон в Ленинградской и Магаданской области до 2016 года. Есть добро на повышение возможного уровня поддержки сельского хозяйства. Сохранение режима тарифного квотирования по мясу — очень болезненная сфера, но даже там мы, с одной стороны, сохранили тарифный барьер, а с другой — активно принимаем санитарные меры по импорту дешевого мяса. То, что мы эффективно сработали в процессе переговоров, — факт.
В сфере горизонтальных субсидий, регулирования цен на электроэнергию, на услуги естественных монополий у нас нет никаких ограничений со стороны ВТО, подчеркивает Максим Медведков. Если мы завтра хотим понизить цену на газ, например, как это сделано для производителей определенных товаров в США, это легко можно сделать. То же касается и цен на перевозку по железной дороге или тарифы на электричество. У нас есть возможность и регулировать стоимость денег, и ограничить трудовую миграцию и проч. Возможны даже методы поддержки, связанные с субсидиями. Существует точка зрения, рассказывает Медведков, что ВТО запрещает поддержку промышленности через субсидии. Но это не так. В ВТО есть две запрещенные субсидии: на экспорт и на импортозамещение. Все остальные либо разрешены, либо их предоставление обусловлено теми или иными требованиями (например, если предоставляют субсидию какому-то предприятию, то в результате этой субсидии не должны серьезно пострадать иностранные поставщики соответствующего товара). «Так что это вопросы не ВТО, а приоритетов национальной экономической политики, никто нас здесь не ограничивает», — подчеркивает докладчик.
Есть методы посложнее, например, связанные с государственными закупками. В России объемы программ государственных закупок достигают, по разным оценкам, 6 — 8 трлн рублей. И эти средства могут быть абсолютно законно с точки зрения наших обязательств перед ВТО использованы на закупки только российских товаров. Максим Медведков приводит пример:
— Одна страна из членов ВТО для развития регионального сельского хозяйства приняла законодательное решение, что вся еда в школах и больницах должна быть сделана из продуктов, произрастающих в радиусе 100 км от столовой. Это мощнейший толчок, потому что аграрии знают, что на много лет вперед им гарантирован сбыт.
Этот инструмент можно использовать не только в отношении продовольствия, но в отношении любых государственных закупок. При этом, конечно, стоит четко понимать, что это связано с дополнительными расходами бюджета, поскольку власти начинают давать преференции не обязательно эффективным производителям. Но либо мы помогаем своим на какой-то период времени для того, чтобы они окрепли, либо мы экономим средства из бюджета, и тогда соотечественникам будет все сложнее конкурировать с иностранцами.
Максим Медведков завершает доклад на объединяющей интенции:
— Мы вступили в ВТО не для того, чтобы потом думать, как себя спасти, а для того, чтобы решать конкретные задачи для будущего экономического развития страны. Сейчас идет Дохийский раунд переговоров по новым правилам торговли. Он буксует из-за ряда причин, тем не менее все надеются, что рано или поздно они разрешатся. Для России благоприятное завершение Дохийского раунда означает массу выгод. Например, ЕС, который в течение многих лет разрушал наше сельское хозяйство (давал мощнейшие субсидии своим агропроизводителям), в результате этого раунда должен будет сократить объемы государственной поддержки своих аграриев кратно. И может получиться так, что в скором будущем Россия станет поставщиком продовольствия в ЕС, а не наоборот, как сейчас.
Но нам нужно от экономического и экспертного сообществ четкое понимание — надо ли Минэкономразвития и той команде, которая представляет наши интересы в ВТО, стремится к завершению Дохийского раунда? Если да, то каким конкретно предприятиям, каким регионам это поможет? И тогда мы концентрируем усилия для достижения этой цели. Если нет, то что нам нужно отстаивать? На предстоящем этапе министерство экономического развития РФ не сможет работать в одиночку: для более эффективных переговоров требуется консолидированная позиция, выражающая интересы экономического сообщества страны в целом и конкретных регионов и городов.
Читайте также:
|
Email
Twitter
Facebook
